Закончив обучение, лейтенант Халилов приступает к ответственной и сложной дирижёрской деятельности, к которой он несомненно имел призвание и талант.

В.М. Халилов

«В моём послужном списке только два города – Ленинград и Москва. Так уж получилось, что службу я начал не с должности дирижёра полкового оркестра. После окончания военно-дирижёрского факультета при Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского я продолжил службу в должности дирижёра оркестра Пушкинского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО.

Это училище расположено в историческом месте – Царском Селе. Когда-то здесь стоял Лейб-гвардии 2-й стрелковый Царскосельский полк Его Императорского Величества.

Офицеры на факультете настраивали – приедете, не теряйтесь, вы уже не мальчики, вы командиры, вы офицеры – и нам это помогло. Я был жёстким, иначе бы сели на шею некоторые товарищи. Я сам себя дисциплинировал и других приучал к дисциплине. Сначала было трудно, потому что оркестр был разукомплектован: некоторые ушли сами, от некоторых пришлось избавиться после контракта. Музыканты уже знали, что у Халилова в оркестре не забалуешь, и потихонечку всё встало на свои места. Один пришел, второй – ребята все хорошие, и мы начали музыкой заниматься.

Оркестр размещался в здании бывшего Офицерского собрания. Любой, кто приезжал к нам, был поражён историческим духом этого места, красотой пейзажа. Ощущение историчности, мне кажется, на любого человека накладывает огромный культурный отпечаток....

Мы обеспечивали много мероприятий в Павловском парке и не только – исторически сложилось, что там всегда играли военные оркестры.

У нас был великолепный музыкальный коллектив. Я всегда говорил музыкантам: «Помните, товарищи, что вы – прежде всего военные музыканты. Играйте так, как будто рядом нет слушателей. Тогда придёт спокойствие и уверенность в себе. Марш нужно исполнять с душой. Ведь он сопровождает и синхронизирует движение в строю. И не только это. Марш вселяет бодрость, поднимает настроение и боевой дух, создаёт праздничность, торжественность».

Интересен тот исторический факт, что Павловский вокзал во многом изменил российскую музыкальную культуру. Небольшой городок Павловск с XVIII века был излюбленной дачной местностью у состоятельных горожан. Здесь располагалась царская резиденция и был разбит красивейший парк. В 1838 году на этой территории был завершен коммерческий проект железной дороги, соединявшей Павловск со столицей. На конечной станции был построен вокзал, ставший центром культурной жизни России на протяжении следующих ста лет.

Музыка звучала не только в зале, но и на улице. Чтобы создать акустический эффект, высаживались живые изгороди из крупных деревьев — ясеней, елей, серебристых тополей. В 1856 году в Павловск был приглашен Иоганн Штраус — сын (а также его братья), который оставался дирижером десять сезонов, а в 1869 и 1872 годах приезжал в качестве гастролера. Как и Герман, Штраус разделял музыку для танцев и музыку для слушания. По четвергам звучали произведения Бетховена, Моцарта, Россини, Вагнера, Верди и других композиторов. К концу XIX века «серьезная» линия в программной политике вокзала стала преобладать над развлекательной. Приезжие капельмейстеры устраивали концерты русской музыки, исполняя произведения Михаила Глинки, Александра Даргомыжского, Антона Рубинштейна, Петра Чайковского.

Из «Шума времени» Мандельштама: «...В двух словах – в чем девяностые года. – Буфы дамских рукавов и музыка в Павловске; шары дамских буфов и все прочее вращаются вокруг стеклянного Павловского вокзала, и дирижер Галкин – в центре мира. В середине девяностых годов в Павловск, как в некий Элизий, стремился весь Петербург. Свистки паровозов и железнодорожные звонки мешались с патриотической какофонией увертюры двенадцатого года, и особенный запах стоял в огромном вокзале, где царили Чайковский и Рубинштейн. Сыроватый воздух заплесневших парков, запах гниющих парников и оранжерейных роз и навстречу ему - тяжелые испарения буфета, едкая сигара, вокзальная гарь и косметика многотысячной толпы».

Концерт на вокзале

Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит,
Но, видит Бог, есть музыка над нами,
Дрожит вокзал от пенья Аонид,
И снова, паровозными свистками
Разорванный, скрипичный воздух слит.
Огромный парк. Вокзала шар стеклянный.
Железный мир опять заворожён.
На звучный пир в элизиум туманный
Торжественно уносится вагон:
Павлиний крик и рокот фортепьянный.
Я опоздал. Мне страшно. Это — сон.

1921 год. О. Мандельштам

А вот как вспоминает о вокзале А. А. Ахматова: «Запахи Павловского Вокзала. Обречена помнить их всю жизнь, как слепоглухонемая. Первый – дым от допотопного паровозика, который меня привез, – Тярлево, парк, salon de musigue (который называли "солёный мужик"), второй – натёртый паркет, потом что-то пахнуло из парикмахерской, третий – земляника в вокзальном магазине (павловская!), четвертый – резеда и розы (прохлада в духоте) свежих мокрых бутоньерок, которые продаются в цветочном киоске (налево), потом сигары и жирная пища из ресторана. А еще призрак Настасьи Филипповны. Царское – всегда будни, потому что дома, Павловск – всегда праздник, потому что надо куда-то ехать, потому что далеко от дома. И Розовый павильон (Pavilion de roses)».

Валерий Михайлович хорошо знал этот исторический факт и с большим воодушевлением начал работу по восстановлению традиционных концертов. Для всего оркестра и дирижёра были сшиты костюмы того времени и начались репетиции.

В.М. Халилов. «Я уже пробовал писать для оркестра, которым руководил. Сама обстановка Царского Села и Павловска, где мы с оркестром обеспечивали все сезоны в Павловском парке просто говорила о том, что нужно писать свою музыку, служила источником вдохновения для написания разных композиций».

В.М. Халилов: «....Проводились исторические праздники и мне надо было подобрать к ним музыку. Но где взять её столько! Я думаю – сам напишу. Потом всё больше и больше. Так и начал писать ... ».
Песни, написанные Валерием Халиловым в это время, вошли в Методические рекомендации по разучиванию и исполнению песен в вузах ПВО "Песня жить служить помогает".

Валерий Михайлович понимал, что будущее страны – это талантливая молодёжь, которая призвана сохранять и приумножать лучшие традиции в сфере культуры и искусства, внести свой вклад в формирование культурного пространства и воспитание нравственных и этических идеалов, создание условий для творческого общения, популяризации духового исполнительского искусства... «Одной из моих задач всегда было и сейчас остаётся – воспитание офицерского корпуса в духе культурных традиций русской армии через музыку, концерты, лекции. Я решил на базе оркестра прочитать такую лекцию для всех – курсантов, офицеров, прапорщиков. У меня два солдатика читали, а потом мы с оркестром иллюстрировали, например, о государственном Гимне, какие бывают марши, какая музыка обеспечивает парады. Я даже сам поразился, насколько это было для слушателей интересно и полезно. Надо сказать, что это имело колоссальное значение для роста авторитета оркестра и просто повышения морального духа училища... ».

Руководимый Валерием Михайловичем оркестр и коллективы художественной самодеятельности принимали активное участие в культурно-просветительской работе, содействовали воинскому и патриотическому воспитанию личного состава училища и местного населения. Оркестр ПВКУРЭ периодически выступал на Ленинградском заводе керамической плитки. Вот на этом заводе изготовили небольшое количество плиток, на которых написано «Ансамблю песни и пляски ПВКУРЭ-ПВО «Офицерская юность». Надо отдать должное начальнику политотдела Бобенко Геннадию Ивановичу, который своей неутомимой энергией создал этот ансамбль и, конечно, Валерий Михайлович с удовольствием подключился к этому творчеству.

В деревенском доме Халиловых сохранилась на русской печке с лежанкой такая плитка, которую Валерий Михайлович собственноручно прикрепил над топкой.

На смотрах оркестров Ленинградского военного округа в 1980 году оркестр Пушкинского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО показал высокий уровень исполнительского мастерства и занял первое место.

В.М. Халилов

«Я практически без выходных работал. И, конечно, цель была у меня, и начальство помогало. Они видели: дирижёр не бездельничает – работает.... В оркестре было 21 человек в штате, плюс 10 воспитанников. Когда мы играли конкурс в Ленинградском военном округе, удавалось довести состав до 45 человек, включая нескольких струнников, которых я позвал из своего же ансамбля песни и пляски "Офицерская юность". Программа состояла из двух частей – концертного репертуара и служебно-строевого. В первой части в качестве обязательного произведения мы сыграли "Камаринскую" Глинки. Другие дирижёры ворчали: конечно, на скрипке легче быструю тему сыграть, чем на кларнете, но мы ещё посмотрим, что он в строевой части будет делать. А я дал своим скрипачам медные духовые инструменты – альты, тенор, тубу. Конечно, предварительно позанимавшись с ними, но это же люди с прекрасным музыкальным образованием, они все быстро освоили. И мы заняли первое место!».

Огромное желание постоянно совершенствоваться в дирижёрском искусстве привело Валерия Михайловича в классы мастеров симфонического дирижирования – Ильи Александровича Мусина и Юрия Хатуевича Темирканова. «Когда после окончания военно-дирижёрского факультета я приехал служить в оркестр Пушкинского училища радиоэлектроники, старший коллега Борис Иванович Анисимов, дирижёр духового оркестра, стал водить меня в театр. И там я в полной мере насладился "петербургским звуком". Бывал на репетициях Темирканова. Помню как Юрий Хатуевич приходил на репетиции в синих нарукавниках. Помню также концерт в честь 75-летия Мравинского, где он потрясающе играл 5-ю и 6-ю симфонии Д. Шостаковича. Он же когда-то был их первым исполнителем... Так что я, конечно, дирижёр Петербургской школы. И "повинен" в этом Юрий Петрович Алявдин».

Николай Фёдорович Ущаповский: «Дирижёр, который заинтересован дальше развиваться после окончания факультета, начинает ходить на занятия к великим педагогам-дирижёрам. Я служил в Ленинградском высшем военном училище связи. И, если не было дел по службе, то бежал на уроки к И.А. Мусину. Знаю, что Валера тоже ходил к нему на уроки. Но одновременно у нас не получалось – служба.

Попасть на уроки было просто – подходили к дверям класса Ильи Александровича – можно поприсутствовать? В классе всегда было несколько студентов. Один играет то произведение, которое другой дирижирует. В основном это были части симфоний, увертюры. Когда Мусин видел, что есть непонятные места, то останавливал и начинал работать над ними. Илья Александрович знал досконально всю симфоническую литературу. Он всегда находил пути и методы, как конкретно и быстро объяснить ученику. Главное для него – понимание музыки в контексте всей симфонии, где кульминация в частях, как подойти, не растратив свои эмоциональные и мануальные затраты».

Проходя службу в училище радиоэлектроники ПВО, Валерий Халилов познакомился с замечательным русским композитором Георгием Васильевичем Свиридовым.

Валерий Халилов. «Пушкинское училище радиоэлектроники во время войны называлось Училище ВНОС – Воздушного наблюдения, оповещения, связи. Георгий Васильевич Свиридов был принят в это учреждение курсантом, как имеющий высшее образование. Это училище во время войны было эвакуировано в город Бийск, в Сибирь. Но, по состоянию здоровья, он не мог исполнять функцию курсанта в войсках ПВО. И когда встал вопрос «Куда же тебя девать, курсант? А что за образование? А, консерватория. Давай в оркестр». То есть мне посчастливилось руководить тем оркестром, в котором в годы войны служил великий русский композитор Георгий Васильевич Свиридов. Накануне, перед моим отъездом в Москву, проводился юбилей – сорокалетие училища. Была выпущена книга, пара страниц в которой были отведены творчеству Свиридова. Я осмелился связаться с Георгием Васильевичем – он жил на Большой Грузинской улице, недалеко от Белорусского вокзала. Позвонил, трубку подняла жена Эльза Густавовна: «У вас, молодой человек, пятнадцать минут – от 17.00 до 17.15». Я говорю: «Так точно. Спасибо большое». На Белорусском вокзале купил цветы, волновался, дошел до этого дома №45, поднялся на второй этаж (или третий). Ждал 17 часов. Ровно в 17 часов нажал кнопку звонка. Открывается дверь – я в форме, с букетом. Открыла Эльза Густавовна, я ей сразу букет. На заднем плане фигурировал Георгий Васильевич Свиридов. Очень им понравилось, что я пришел в форме и с цветами не Георгию Васильевичу, а супруге. Провел меня в свой кабинет – у него стол старинного зеленого бархата, немножечко молью изъеденный. Он меня посадил за стол. Я говорю: «Георгий Васильевич, мне выпала высокая честь Вам вручить книгу о сорокалетии училища, в котором вы были курсантом, а затем Вас приняли в оркестр этого училища». И так получилось, что он открывает книгу именно на той странице, где было много фотографий того времени. Он начинает вспоминать эти фамилии: «С этим я картошку чистил, с этим мы музыкой занимались…». Время проходит очень быстро, Эльза Густавовна уже начинает злиться, потому что есть режим у него определенный. Он меня спросил:

– Вот о тебе написано, смотри-ка. Что Композитор?

– Я пытаюсь.

– Пытайся, пытайся.

– Георгий Васильевич, Вы же служили, почему марши не написали?

– Я – говорит, – написал марш из «Метели». Для того, чтобы марш написать, нужно много прослужить, тогда поймешь, что такое Военный марш.

Он был прав. Потом он сказал: «Эля, принеси фотографии». Эльза Густавовна принесла пачку фотографий, он долго выбирал. Выбрал, написал на обратной стороне (эта фотография сейчас лежит в Музее училища) «Пушкинскому высшему училищу радиоэлектроники от одного из бывших курсантов». Потом подарил мне «Курские песни» и написал – «Валерию Халилову на добрую память». У меня сейчас (титульный лист я сфотографировал) в кабинете».

Собрать и сохранить воспоминания о Валерии Михайловиче Халилове – человеке-легенде, главном дирижёре Вооружённых сил России, художественном руководителе Ансамбля песни и пляски имени А. В. Александрова – меня побудила его трагическая гибель над Чёрным морем в конце 2016 года вместе с коллективом ансамбля и другими участниками того рокового рейса ТУ-154.

Первые часы и дни после трагедии не верилось в случившееся. Однако вопреки сознанию поступала реальная информация о разыгравшейся трагедии. Разговоры с коллегами, друзьями, родными Валерия Михайловича убеждали нас в необратимости гибели выдающейся личности, главы любящего семейства. Всё свободное дневное и ночное время в памяти проплывали события, связанные с этим прекрасным дирижёром, композитором, человеком, с нашими отношениями, перешедшими в мужскую дружбу.

Валерий Михайлович ценил в людях верность, обязательность данному слову, искренность в делах, в оценке событий, душевную чистоту и исключительную отзывчивость, все те качества, которыми в полной мере обладал сам. Он притягивал к себе родственные души, в кругу которых мог быть самим собой, где он отдыхал в семейном, дружеском и творческом покое.

Я имел честь входить в число друзей Валерия Михайловича, представляя его петербургский круг. С Ленинградом – Петербургом он связывал особый период жизненного, профессионального, духовного становления. Не награды, почести, звания и положение были для него целью жизни, а добрые дела, которые сыпались из него естественно и просто, как из рога изобилия. Эта кажущаяся лёгкость достигалась колоссальным потенциалом воли и мастерства, которые он копил в течение всей жизни; духовностью – не показной, а глубинной; государственным мышлением, истинным патриотизмом, высочайшей ответственностью за сохранение и развитие военной музыки в нашей стране и постоянным творческим развитием личности. В музыкальном смысле особенно. Ничто не предвещало его скорую гибель, ибо планы были грандиозны, но он спешил делать добро, как будто живёт последний день.

ЗНАКОМСТВО

Наше знакомство с Валерием Михайловичем Халиловым состоялось в Военно-морской академии, где я служил начальником кафедры физических полей корабля. Мой кабинет на третьем этаже находился вблизи актового зала, где регулярно репетировал военный оркестр академии под руководством подполковника А. И. Негоруцы. В свободное время, услышав звуки оркестра, я входил в зал и в одиночестве наслаждался музыкой. Привыкнув ко мне, музыканты стали приглашать меня на свои публичные концерты в Певческую капеллу, Большой и Малый залы Филармонии, Дом офицеров округа. На концертах я познакомился с начальником Адмиралтейского оркестра капитаном 2-го ранга Алексеем Карабановым.

Как-то для проверки оркестра из Москвы прибыли офицеры оркестровой службы Министерства обороны во главе с заместителем начальника службы полковником В. М. Халиловым. На торжественном обеде, где Валерий Михайлович сидел за соседним столом, я прочёл своё стихотворение «Адмиралтейская музыка». Валерий Михайлович спросил: «Кто это?» Ему ответили: капитан 1-го ранга Григорьев Борис Васильевич, начальник кафедры, подводник, любит музыку, особенно классическую, в том числе в исполнении духового оркестра. Валерию Михайловичу было непривычно, что среди профессиональных музыкантов находится любитель. В беседе я рассказал ему, как меня спасала музыка в дальних автономных походах. В свою очередь Валерий Михайлович поведал мне о себе, своих родителях, семье, своей музыкальной школе, становлении как музыканта, дирижёра, руководителя. Он удивил меня тем, что пишет музыку, и подарил мне кассету со своими сочинениями. Некоторые мелодии сыграл на рояле, которым владел в совершенстве.

При первом же удобном случае я прослушал его сочинения, причём по нескольку раз и понял, что познакомился с талантливым композитором, который пишет ясно, образно, мелодично и профессионально. Для меня кумирами, кроме русских и зарубежных классиков, были наши современники – Георгий Свиридов и Валерий Гаврилин, творцы мелодичной, внятной русской музыки. Я отметил, что у Халилова с ними, в целом, много общего в мелодичности и ясности музыкального звучания. Как-то отправившись навестить маму в Ленинградскую область, я в поезде в течение двух часов написал Валерию Михайловичу письмо на семнадцати страницах, в котором выразил своё отношение к музыке и дал свою – дилетантскую, конечно – оценку его произведениям: маршам, песням, вальсам. Письмо закончил сообщением, что открыл для себя нового большого композитора. А такой композитор должен иметь главный вальс, который желательно посвятить любимой женщине – супруге. Через некоторое время раздаётся звонок, и Валерий Михайлович благодарит меня за письмо, которое читали всей семьёй. С тех пор я описывал ему кратко все значимые музыкальные события военной музыки в Санкт-Петербурге, написал несколько стихотворений, посвящённых Валерию Михайловичу. И во всякий его приезд в Петербург в качестве проверяющего, исполнителя или просто гостя, с семьёй, друзьями или в одиночестве, мы встречались, поскольку каждое его появление было дружеским праздником. Он открывал для меня бескрайний мир музыки, круг общения с замечательными творцами и исполнителями. Знакомил меня, ленинградца, с культурой нашего города: музыкой, архитектурой, живописью, храмами, военными и общественными деятелями, неравнодушными к культуре, с простыми людьми, бескорыстно служащими музыке.

ВСТРЕЧА С МОЛОДОСТЬЮ

Город Пушкин – Царское Село сыграл в судьбе Валерия Михайловича ключевую роль. Как один из лучших выпускников военно-дирижёрского факультета Московской консерватории, лейтенант Халилов был направлен дирижёром в оркестр Пушкинского высшего военного командного училища радиоэлектроники ПВО. Энергичный, творчески настроенный дирижёр активно взялся за совершенствование оркестра и через несколько лет вывел его в состав лучших, заняв первое место на конкурсе Министерства обороны. Параллельно с оркестром и молодая семья Халиловых делала свои первые шаги, конечно, не без бытовых трудностей, но при полном взаимопонимании. Через год у них родилась дочь Оля.

Как творческий человек, Валерий Михайлович впитывал красоту парков и дворцов Пушкина и Павловска, налаживал творческие отношения с деятелями культуры и искусства. Окружающая атмосфера располагала молодого композитора на сочинение новых произведений, признание которых взыскательной петербургской публикой воодушевляли его творческий энтузиазм. И Валерий Михайлович работал не покладая рук. Но главной вдохновительницей его успехов была семья, а на протяжении всей жизни единственной музой оставалась жена Наталья Владленовна.

Вскоре талантливого дирижёра и композитора пригласили в Москву на преподавательскую работу, но любовь к Ленинграду (Петербургу), Павловску и главным образом – Царскому Селу осталась у него навсегда. В дальнейшем, когда бы Валерий Михайлович ни приезжал в наш город, он всегда находил время посетить Пушкин. Мне посчастливилось много раз сопровождать его с семьёй и гостями, но чаще всего одного, по заветным местам его царскосельской жизни.

Летом 2010 года Валерий Михайлович прибыл в Петербург с женой Натальей Владленовной, которая хотела найти место обитания их молодой семьи – первую съёмную квартиру Халиловых в доме на Сапёрной улице, что находился недалеко от Баболовского парка, где Наташа любила гулять с маленькой дочкой. Оставив машину, мы вошли в парк. Валерий Михайлович и Наташа оживились, будто оказались в том далёком времени, узнавая то одно, то другое местечко в парке. Осмотрели знаменитую гранитную ванну в руинах Баболовского дворца, мостик между прудами и тенистые дорожки, ведущие к Екатерининскому парку. А где же источник? Наконец, Валерий Михайлович нашёл скрытую от глаз трубу с текущей тонкой струйкой ключевой воды. Оказывается, много лет назад старший лейтенант Халилов нашёл бесхозный ручей и обложил камнями место водопадика. В дальнейшем добрые люди зацементировали и спрятали ручей в трубу, но первым в этом деле оказался Валерий Михайлович. Его славная привычка первооткрывателя неоднократно повторялась по жизни.

ДУХ ИСКАТЕЛЯ

Меня поражала глубина его познания исторических мест Царского Села, его искательский талант. Особое пристрастие он имел к развалинам заброшенных сооружений, к чему пристрастил и меня. Началось с того, что в один из приездов в Пушкин он попросил остановить машину у заброшенного здания на Академическом проспекте. Оно было не огорожено, доступно всем и оказалось Царским вокзалом Императорской железнодорожной ветки, о чём, к своему стыду, я узнал от Валерия Михайловича. Мы обошли все тёмные, запущенные помещения бывшего вокзала с едва уловимыми признаками былой штукатурки и росписи стен. Но среди этого безобразия лик Христа на куполе часовенки при вокзале хоть и был повреждён, но, в целом, оставался вполне различим. Валерий Михайлович объяснил это небесной силой и вечностью Христа. Вспомнилась ситуация с взорванным Храмом на водах, после чего в Неве, всем на удивление, нашли абсолютно нетронутый взрывом и водой мозаичный лик Христа, который потом долго хранился в галерее Военно-морской академии.

Подобные открытия Валерий Михайлович делал в каждый свой приезд, если мы бродили по развалинам. И поиски на вокзале продолжались. Валерий Михайлович нашёл возле стены часовни кованую дверную петлю царских времён, а для меня – кусок деревянного орнамента наличника окна. Такие находки он очень ценил. В очередной раз мы обследовали внешний периметр невосстановленной части Федоровского городка. Ковыряя палочкой землю вблизи стены, Валерий Михайлович нашёл половину кирпича со старинным фабричным клеймом. Мне повезло больше, я нашел часть восковой фигурки, которая по сей день хранится на моей книжной полке рядом с совместным с Валерием Михайловичем снимком на территории Феодоровского собора.

Впредь я стал самостоятельно осматривать заброшенные усадьбы и находить старинные предметы. Так в очередной приезд в Москву я вручил Валерию Михайловичу кованный гвоздь из деревянной балки дворца Петра III в Ропше, сопроводив его своим стихотворением, в котором описывается трагическая история дворца. В следующий раз я привёз ему ржавую металлическую деталь от танкера часового механизма, который был на башне Адмиралтейства. Он спросил: «Точно оттуда?» Я подтвердил, что нашёл деталь

в ящике вблизи часов и пообещал организовать ему подъём на башню для обзора петербургской панорамы. Однако мы не успели, так как Адмиралтейство было передано Главному штабу ВМФ.

Нередко Валерий Михайлович приезжал в Пушкин со своими московскими друзьями, восторгающимися красотой Петербурга и пригородов. После впечатлительных прогулок по паркам Пушкина и Павловска, сытного и весёлого обеда в каком-нибудь окрестном ресторане мы продолжали развлечения. В надежде удивить гостей мы приехали в отель «Потёмкин» на границе Баболовского парка. Цвела сирень, нам накрыли стол на открытом воздухе. Мы с Валерием Михайловичем по очереди говорили тосты, развлекая публику. Но среди гостей была красивая женщина, солистка оркестра штаба Вооруженных сил Наталья Манулик – одна из успешных учениц Валерия Михайловича. И когда она, сидя за столом, запела, мне показалось, что природа замерла и даже птицы умолкли…

ЗВОНАРЬ

Феодоровский собор, который был местом последних молений царской семьи перед отправкой в Екатеринбург, – объект особого духовного притяжения семьи Халиловых. Валерий Михайлович по духу, видимо, был монархист, глубоко почитал царский род Романовых, знал историю каждого из его представителей и особо чтил семью последнего императора Николая II. Он скупил в церковной лавке бюсты всех императоров России, показал мне золотую тропу, по которой шла царская семья на молебен из Александровского дворца в собор. На участке собора, в тени пяти дубов, стоит бюст императора Николая II. Валерий Михайлович всегда с глубоким почтением стоял перед памятником, а в осенние дни собирал жёлуди, упавшие с этих деревьев и дарил их друзьям для посадки. Однажды вблизи памятника мы застали служительницу, которая ухаживала за цветником. Валерий Михайлович дал ей пару тысяч рублей на цветы. В свою очередь она позволила нам выкопать несколько дубочков, которые он отвёз в свои родные Новинки, и они там благополучно прижились.

Мы спускались в Пещерный храм, где молилась императрица и где хранилась единственная икона тех лет святого Николая. Ставя свечи в верхнем храме, мы услышали колокольный звон сложного звукового ряда. По мнению Валерия Михайловича, он был абсолютно выверенным. Звонил Максим, молодой человек неухоженного и странного вида. Валерий Михайлович подошёл к нему как к старому знакомому и просто заговорил с ним. Максим тут же открыл свою душу, стал расспрашивать генерала, который терпеливо и доходчиво отвечал на все его, даже не совсем деликатные, вопросы. Тот попросил денег на новый мобильный телефон. К моему изумлению, Валерий Михайлович дал Максиму денег и записал ему свой номер телефона. Максим бросился в объятия и, в прямом смысле, облобызал дирижёра. Валерий Михайлович без всякой брезгливости сносил эти объятия. Максим прыгающей походкой, с горящими глазами и слюной на губах неотступно следовал за нами до самой машины и долго махал рукой вслед.

Пораженный, я смотрел на Валерия Михайловича, который сказал, что Максим – это посредник между нами и Богом. Таких людей нельзя презирать, нужно не только терпеть, но и оберегать их, поддерживать всячески, ибо они, будучи чисты душой, очень ранимы в обществе. В дальнейшем между ними завязались прочные, непрерывные духовные отношения. Максим мог звонить ему в любое время, чем бесконтрольно и пользовался. В свою очередь Валерий Михайлович, будучи в Царском Селе, всегда навещал Максима, давал ему денег. Возникло удивительное провидение. После годового отсутствия Валерий Михайлович вновь приезжает в Пушкин, и вдруг по пути ему звонит Максим и говорит: «Ты едешь! Сейчас будешь?» Поразительно! И это повторялось не один раз. Так два противоположных по статусу человека: один – генерал, главный дирижёр Вооружённых сил, а другой – звонарь, калека, юродивый были на одной волне, чувствовали друг друга. Если Максим читал небо, то и Валерий Михайлович чувствовал его?.. Я стал приглядываться к Максиму и по многим приметам понял – да, он человек от Бога!

А если идти дальше: не Бог ли призвал к себе Халилова 25 декабря 2016 года?.. Но стоп! А при чём здесь остальные? Последняя встреча Валерия Михайловича и Максима произошла в феврале 2016 года. Я ждал Валерия Михайловича, который ехал в машине с полковником Сергеем Вовком в Феодоровский собор. Заранее нашёл Максима, но на этот раз предупредил его о приезде. Он оживился, задёргался, запрыгал, побежал к воротам, и вскоре они встретились с одинаковой радостью. В соборе мы поставили свечи, постояли у ликов. Максим был с нами. Почему-то священник в церкви прогонял его: «Максим, иди отсюда!» Наступило время звона. Максим звонил так старательно, изыскано и долго, что Валерий Михайлович сказал: «А ведь всё правильно. Ни единой ошибки». Обнявшись на прощание, мы расстались. Я видел в зеркало заднего вида, как Максим махал рукой до тех пор, пока машина не скрылась из вида.

ОСОБЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

У нас было время заехать в недавно открытый храм Сергея Радонежского, что рядом с гостиницей, где жила дочь Оля с семьёй во время последнего приезда в Пушкин. О чём думал Валерий Михайлович в храме неизвестно, он поставил свечи за упокой и за здравие. Через час мы оказались в ресторане «Подворье». Компания была своя, небольшая. Поскольку это был день моего юбилея, Валерий Михайлович сказал мне тёплые слова, пожелал всё, что считал нужным и подарил уникальный подарок – три пластины на сусальном золоте.

Рассказывал нам забавные и поучительные истории из своей музыкальной жизни, ответил на все вопросы. А потом тепло попрощался со мной и уехал на вокзал. Он любил ночные поезда, чтобы не терять в пути дневное время.

Я по пути домой слушал классическую музыку. Она одна могла заполнить освободившееся после его отъезда пространство. В очередной приезд в Пушкин, после прогулки по Екатерининскому парку, на Валерия Михайловича накатила ностальгия, и он захотел посмотреть место своей первой офицерской службы в качестве начальника оркестра Училища радиоэлектроники ПВО – просто оказаться там с частным визитом, без проверки. Однако на КПП он вынужден был представиться, и вскоре перед нами появился начальник училища, полковник С. В. Чистяков. В то время училище переживало развал и содержало на территории только поддерживающую порядок часть. Валерию Михайловичу пришлось выслушать многочисленные просьбы начальника и заверить, что он доведёт пожелания до командующего округом. Наконец, нас повели в помещение бывшего оркестра, где уже не было ни одного музыканта. Воспоминаниям Валерия Михайловича не было конца. Особую ностальгию вызвал большой письменный стол, покрытый зелёным сукном, который стоял здесь как в былые времена. Именно за ним он провёл ночь, в ожидании известия о рождении дочери Оли. В эти напряжённые часы за зелёным столом у композитора возникло желание написать вальс. Утром, узнав о счастливом событии, во всём Царском Селе не было человека счастливее.

Однажды я пригласил Валерия Михайловича на свой факультет в наш пушкинский Военно-морской институт. Не оповещая руководство, мы въехали на территорию института и вошли в мой кабинет, где на стене висел портрет Валерия Михайловича вместе с президентом Медведевым после парада Победы на Красной площади. Валерий Михайлович одобрил место для портрета и сел за пианино, которое находится в моём кабинете. Несмотря на неидеальное звучание инструмента, Валерий Михайлович виртуозно исполнил на нём попурри известных мелодий и свои произведения. А хороший голос, которым он исполнил недавно написанный им романс, покорил всех пришедших на звуки музыки сотрудников факультета. С восхищением внимали они незнакомому, но великолепному исполнению.

Позже мы гуляли по Павловскому парку, с которым Валерий Михайлович связывал свои творческие планы. Он был знаком с Анной Зеленовой, легендарной женщиной, под руководством которой был восстановлен парк и дворец. Им был написан романс «Всё мне видится Павловск холмистый» на слова Анны Ахматовой. Каждое строение, скульптура, дорожка вызывали у Валерия Михайловича воспоминания о прогулках с женой Наташей, концертах во дворце и в Павильоне Роз. Нас принял новый директор дворца, с которым Валерий Михайлович обсудил возможные музыкальные проекты. Обедали мы, как обычно, в каком-нибудь новом ресторане. Валерий Михайлович любил простую русскую пищу: пельмени, селёдочку с картошкой, украинский борщ. Во всём он проявлял не только отменный вкус, но и скромность и сдержанность.

Каждый раз, когда я возвращался из Москвы, помимо прочих лиц, которым Валерий Михайлович просил передать приветы, звонил другу его семьи, которую он особенно выделял, Татьяне Павловне Сизовой, долгие годы проработавшей директором Пушкинского дома культуры. Большая поборница музыки, любимый всеми вдумчивый организатор концертов, сплотившая вокруг себя интересных руководителей творческих коллективов, в прошлом она сотрудничала с Валерием Михайловичем по организации совместных музыкальных проектов. Мне вспоминается наш последний приезд в 2014 году к Татьяне Павловне, как она встретила нас с Валерием Михайловичем: пробка шампанского в потолок, торт с чаем, разговоры о музыке… Валерий Михайлович садится за рояль, играет экспромтом легкую музыку. Я приглашаю на танец сотрудницу ДК Людмилу. На фотографии, которую сделал пушкинский фотограф Валерий Мухер, так и осталась эта сцена: Валерий Михайлович за роялем, Татьяна Павловна поет, мы танцуем, а рядом – Александр Макаров, друг Валерия Михайловича.

Через несколько дней после оглушительного известия о катастрофе самолёта ТУ 154 пришло осмысление того, что за текущие двадцать лет Валерий Михайлович глубоко проник в мою жизнь и в какой-то степени стал моим наставником благодаря высоким человеческим качествам, а некоторым перечисленным признакам, особой богоизбранности. Уверен, что так думают многие из его окружения, для которых Валерий Михайлович являлся духовной опорой. Но чтобы эта опора продолжала твёрдо и надёжно стоять, следует считать его живым, как живут его добрые дела. Так думает и его любимая супруга Наталья Владленовна. Поэтому я сказал себе, что часть своей жизни посвящу сохранению живой памяти об этом необычном человеке. Духовное общение с ним, в первую очередь, нужно мне самому. Общение с таким человеком нужно нам всем.

Валерий Михайлович часто бывал в Эрмитаже и тесно взаимодействовал с Георгием Вадимовичем Вилинбаховым – зам. директора Эрмитажа по науке, который являлся председателем Геральдического Совета при Президенте РФ, государственным герольдмейстером.

Адмиралтейский оркестр – любимый оркестр Эрмитажа. При поддержке Валерия Михайловича он участвует во всех торжественных мероприятиях в залах музея, в концертах в Эрмитажном театре.

Январь 2022 года. Заснеженный морозный Петербург. Музыканты адмиралтейского оркестра и оркестра Военно-морского инженерного училища готовятся к концертам очередного Международного фестиваля имени В.М. Халилова в честь его 70-ти летнего юбилея. Идёт согласование программы, участников, сметы, списка гостей.

Моя задача в Пушкинском доме культуры «Витязь» – открыть концерт оркестра Военно-морского инженерного училища от имени попечительского совета фонда имени В.М. Халилова, членом которого я являюсь. А затем кратким словом предварить исполнение морского марша «Рында», который написал Валерий Михайлович. Он является единственным морским маршем, созданным за последние 35 лет. Сегодня «Рында» исполняется регулярно всеми военно-морскими оркестрами и часто звучит на военно-морских парадах в Санкт-Петербурге. Марш был впервые исполнен в зале Певчей капеллы Санкт-Петербурга в 1999 году. На сцене Адмиралтейский оркестр, за дирижёрским пультом автор – полковник Валерий Михайлович Халилов.

Адмиралтейские дирижеры, поясняя музыкантам содержание и суть марша, говорят примерно так: «Марш «Рында» посвящён подводникам. Представьте подводную лодку в надводном положении. Дует ветер. Волны. Налетает шквал. Шторм. Качает. Подводники не любят качку. Наконец звучит команда: «Срочное погружение». Лодка уходит под воду. Тишина. Покой. Радость». Мы услышим эту музыкальную картину во второй части марша».

Валерий Михайлович был не только выдающимся дирижёром, музыкантом, педагогом-профессором, народным артистом России. Он являлся пытливым учеником. Если послушать сцену погружения Садко в морскую пучину в опере Н.А. Римского-Корсакова «Садко» или в его одноимённой симфонической поэме, а затем картину погружения подводной лодки у Валерия Михайловича в марше «Рында», то без труда можно услышать одинаковые музыкальные приёмы, включая так называемую гамму Римского-Корсакова. Таким образом автор морского марша воздал глубокое уважение своему великому наставнику, на музыке и музыкальной школе которого был воспитан.

В эти минуты меня вдруг озарила мысль, что и мою детскую мечту о море укрепил Николай Андреевич. Школьные годы я провёл в посёлке Вруда Ленинградской области вблизи истока реки Вруда, которая благодаря небольшой плотине в деревне Смердовицы образует небольшое живописное озеро с холодной, прозрачной ключевой водой. Посреди озера стоит огромный гранитный валун, на котором с незапамятных времен выбиты ступеньки, по которым мы забирались из холодной воды и грелись на солнце. В местной районной газете я прочёл статью девочки старшеклассницы нашей школы о том, что летом 1895 года к хозяину усадьбы Смердовицы, как к своему знакомому князю Тигенгаузену прибыл на летний творческий отдых композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков. В это время он работал над оперой «Садко». По преданию он причаливал на лодке к заветному камню, взбирался по ступенькам и вдохновлялся окружающей озеро природой. За время своего отдыха он написал две картины для оперы, в том числе о пребывании Садко в подводном царстве. Не здесь ли на скромном озере пришла к нему муза, вдохновившая описать сцену погружения героя в морскую пучину? И спустя более ста лет позволила, используя известный приём Николая Андреевича Римского-Корсакова, также красиво и образно средствами музыки описать погружение подводной лодки Валерию Михайловичу. И, в конце концов, посвятить свой морской марш подводнику, то есть мне. Разумеется, представить себе это было невозможно даже в самом фантастическом сне.

Однако описанные события имеют последствия. Уже к тому времени моей детской мечтой было стать моряком. Мне нравилась строгая морская форма: бескозырка, чёрные брюки с откидным клапаном, тельняшка, гюйс. А также то, что моряки носили ботинки, а не тесные неуклюжие сапоги. Об офицерской форме и говорить не стоило: она покоряла полностью. К этому времени наш классный руководитель, преподаватель немецкого языка, он же школьный военрук организовал подготовку и исполнение матросского танца «Яблочко». Я попал в танцевальную группу и в течении полугода деревенский дом, кроме классного помещения, содрогался от непрерывной отработки элементов танца. У демобилизованных моряков выпросили на время тельняшки и ремни с флотскими бляхами. Успех танца был огромен не только у девочек, но и укрепил мою флотскую мечту. В тоже время меня интересовала судьба Римского-Корсакова, как моряка и как композитора. Перед глазами стояла фигура статного царского морского офицера, который уходил в непрерывное трёхлетнее плавание и в тоже время писал изысканную музыку моря. Как это могло сочетаться в одном человеке? К тому же мне необыкновенно повезло в том, что мой отец был музыкально одарён, знал много арий и романсов, в основном русских авторов, народных песен. Он часто исполнял красивым баритоном арии, в том числе индийского, варяжского гостя, Садко, напевал арию Леля из оперы «Снегурочка» и многое другое. Концерты классической музыки по радио слушались у нас дома очень внимательно. Но Римский-Корсаков занимал не только в «Могучей кучке» особое место и подсознательно подсвечивал мою морскую мечту. Я хорошо учился, много занимался спортом и по итогам медицинской комиссии в восьмом классе был единственным призывником, который был годен для службы на флоте. Это укрепило мои ещё не созревшие намерения. Всё таки военная дисциплина, жёсткий распорядок дня, подчинение судьбы воле государства как-то предостерегали от принятия окончательного решения, да и конкурс при поступлении в военно-морское училище был очень большим. Поэтому к концу школы я решил стать просто инженером и поступить в технический институт. Но и здесь судьба приготовила мне сюрприз, чётко определивший путь на флот. Военрук Иосиф Иванович объявил, что кроме меня никого не видит из кандидатов в Военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского. Я отправился на разведку в военкомат, где меня без медицинской комиссии отправили прямо в «Дзержинку». Сразу после получения школьного аттестата я прибыл на приёмную комиссию в Адмиралтейство, где несмотря на конкурс в шесть человек на место, благодаря удачным билетам по физике и математике, хорошему сочинению и отличной физической подготовке был зачислен курсантом на Электротехнический факультет в подводный класс. Началась флотская жизнь. Теперь в Ленинграде я имел неограниченные возможности слушать самую лучшую в стране классическую музыку. Мой дипломный руководитель, капитан 1 ранга Левашов признался как-то, что лучшим симфонистом для него является Николай Андреевич Римский-Корсаков, разделив со мною приверженность к его музыке.

И так вернёмся в Капеллу 1999 года. Дирижёр взмахнул палочкой. Звучит «Рында». Финал. Аплодисменты. Валерий Михайлович приглашает меня в дирижёрскую и вручает эту палочку вместе с дарственной партитурой.

После гибели Валерия Михайловича родилась традиция, продлившая музыкальную жизнь его дирижёрской палочки. Так, например, в день празднования 320-летия Адмиралтейского оркестра в зале Певчей капеллы Санкт-Петербурга я прошу дирижёра оркестра продирижировать этой палочкой морской марш «Рында». Я спускаюсь со сцены. Адмиралтейский оркестр с особенным лоском исполняет «Рынду». Аплодисменты. Никита Игнатов возвращает мне палочку, которую я вновь кладу в бархатный пенал.

Этой палочкой марш «Рында» дирижировали в лучших концертных залах Санкт-Петербурга известные военные дирижёры: Алексей Карабанов, Валентин Лященко, Дмитрий Мисюра, Юрий Лепилин.

Палочка ждёт своего нового часа.

«В эти трудные, трагические дни хочу вспомнить этого замечательного музыканта, дирижёра, приехавшего в Ленинград лейтенантом после окончания Московской государственной консерватории Военно-дирижерского факультета по распределению дирижером оркестра одного из Пушкинских военных училищ – училища радиоэлектроники в 1975 году. Тогда же мы и познакомились с семьей Халилова: женой Наташей и дочерью Ольгой. В училище в это время Валерий создал ансамбль песни и пляски «Офицерская юность». Поскольку я увлекалась вокалом, Валерий предложил мне быть солисткой в ансамбле, на что я с удовольствием согласилась. В ансамбле были довольно сильные вокалисты: Виктор Егоркин, Василий Дронь, Николай Денисенко, Светлана Шорохова (хореография) и многие другие. Некоторые исполняемые песни и романсы, которые были написаны самим Валерием. Например, романсы на слова А.Ахматовой «Все мне видится Павловск холмистый», на слова Тютчева «Екатерининскому дворцу», «Баллада о 12 розах, «Обелиски» и т.д.

В это время я была назначена директором Пушкинского Дома культуры, и наши творческие контакты с оркестрами г. Пушкина продолжились. Это были оркестры строительного училища (дирижёр В. Москвичев), Военно-морского училища имени В.И. Ленина (дирижёр И.Торбин), внештатный оркестр Пушкинского гарнизона (дирижёр Я. Бичка) и, конечно, оркестр училища радиоэлектроники (дирижёр Валерий Халилов). В то время было принято, что все оркестры города проводили благотворительные концерты на открытых площадках города и парках. Причем, так сложилось, что площадки были распределены между оркестрами. Оркестр Валерия Халилова концертировал по выходным дням в Павловском парке, где у него сложились прекрасные творческие отношения с его директором Анной Зеленовой, Евдокией Махровой – заместителем директора, Мариной Флит – главным хранителем Павловского парка. Подкупал искренний интерес В. Халилова к истории Павловска и Пушкина, его влюбленность в их поэтический облик, которому он остался верен до конца".

И.В. Царева. Обращают на себя внимание два красивых поэтичных романса – «Всё мне видится Павловск холмистый» на слова Анны Ахматовой и «Осенней позднею порой» на слова Фёдора Тютчева, написанных В.М. Халиловым в период службы в Царском селе.

Идею написания этих романсов ему подсказала директор Павловского музея Анна Ивановна Зеленова. Легендарная женщина, она посвятила музею всю свою жизнь.

Имя её в Павловске было известно всем. Начав работать в 1934 году штатным экскурсоводом, до конца своих дней она оставалась верной хранительницей музея. На её плечи легли не только начало организации музейного дела в Павловске, но и сохранение и восстановление дворца в военные годы. За первые две недели войны она организует вывоз экспонатов – картин, фарфора, мебели. Самолеты строчили по окнам дворца. Домой не уходил никто, ночевали здесь же в помещении. 17 сентября 1941 г фашисты вошли в Павловск. Последней оттуда ушла Анна Ивановна Зеленова. Еще в период блокады она начинает обдумывать восстановление Павловского ансамбля. Она верила, что он может быть возрождён. Когда ещё шла война на нашей территории, Анна Ивановна едет в Москву, и ей в это трудное время удается убедить Правительство в необходимости восстановительных работ. В 1944 году А. Зеленова получает первые деньги, на которые сразу же приступили к разминированию парка, разбору дзотов.

По её приглашению в Павловск пришли лучшие архитекторы, резчики по дереву, реставраторы. Работы продолжались под руководством Анны Зеленовой почти 35 лет – до 1978 года, когда Павловск стал первым Дворцом, полностью восстановленным из руин».

Татьяна Сизова (продолжение). Оркестры всех училищ ежегодно проводили свои концертные программы в Пушкинском Доме культуры, отмечали какие-то юбилейные даты оркестров и музыкантов. Мы совместно писали сценарии, выстраивали программы.

А больше всего я любила бывать по вечерам в семье Валерия и Натальи, хотя своего жилья до 1980 года у них не было – они почти каждый год заново снимали жилье в Пушкине. Но это их ничуть не беспокоило, главное, была музыка и любимая служба. Мы пели. Валерий был удивительно талантливым музыкантом и приветливым человеком. Бывали они и у меня в семье. Мой отец обожал В. Халилова, так как он очень любил петь, а Валерий ему всегда аккомпанировал. Отец – Власов Павел Васильевич – капитан 1 ранга в отставке, когда-то был первым командиром парусника-барка «Крузенштерн». Валерий это очень ценил, он расспрашивал папу о его походах в Атлантику, и различных курьезных случаях на паруснике. Папа рассказывал Валерию о встрече с графом Апраксиным, который выпросил у командира буханку черного хлеба, так как за границей этого продукта никогда не выпекали.

Ежегодно среди оркестров Ленинградского округа проводились смотры. Пушкинский район смотрелся обычно в Пушкинском Доме культуры. Приезжала солидная комиссия военных музыкантов во главе с Начальником. Тогда это был Б.И. Павлов. И в 1980 году оркестр В. Халилова получил 1 место на таком смотре. Причем, что мне нравилось, между дирижёрами была только творческая конкуренция. Они пытались найти талантливых музыкантов еще на призывном пункте, где порою проводили время сутками.

В 1980 году Халиловы получили замечательную квартиру на ул. Генерала Хазова, а в 1981 году его переводят в Москву на Военно-Дирижерский факультете Московской консерватории, в альма-матер. Так заканчивается Пушкинский период службы Валерия Халилова, но не заканчиваются наши дружеские отношения. Мы постоянно общались по телефону, приезжали друг к другу в гости, особенно на юбилейные даты. И вот нынче, 30 января, должна была случиться такая дата – Валерию должно было «грянуть» 65 лет. Он к ней очень готовился. Но... судьба распорядилась иначе. Семью и всех нас постигло горе. Не стало замечательного музыканта, Главного военного дирижёра России, художественного руководителя ансамбля песни и пляски имени Александрова, генерал-лейтенанта, Народного артиста России и просто прекрасного Человека.